Война в Украине не сходит с первых полос СМИ. Неотъемлемым спутником боевого противостояния на Востоке является противостояние информационное. Почему российская пропагандистская машина работает успешнее украинской, смогла ли Украина мобилизовать не только военную, но и информационную армию и как долго готовилась «Русская весна» в Крыму? Об этом в интервью с политтехнологом, инициатором создания информационного центра СНБО, руководителем информационной службы ГПУ Андреем Демартино.

«Виртуальная атака заканчивается реальными человеческими жертвами»

Россия к моменту агрессии подошла с максимально мобилизованными и отработанными технологиями влияния. Как это работает?

- Российская информационная машина имеет чётко вертикальный характер. Если принято решение, то задействуется вся система возможных коммуникаций - от телевидения до заводской многотиражки. Одобрили, к примеру, в Кремле план Суркова по раскручиванию темы «реванша в Украине сил неонацизма» и сразу включается в работу российская  информационная рать - ОРТ, Ленты ру, разные «Завтра», Лайф Ньюсы и прочие Раши Тудей. В Украине мы наблюдаем прямо противоположную картину – множественность центров принятия решений и разрозненность источников информации. В общем, следуя исторической традиции, «партизанщина» против регулярной армии.

Если следовать Вашей логике, тогда получается, что Украине вряд ли удастся выстоять в этом противостоянии?

- Строго иерархические структуры имеют свои безусловные плюсы, но и громадные минусы. К главным недостаткам я бы отнёс невозможность оказывать эффективное влияние на сложные информсистемы. Это хорошо видно на примере провальной работы россиян в интернете. Польские, американские, британские журналисты просто берутся за головы от топорности роботы российских ботов. Форумы изданий кишат однотипными комментариями, к тому же на плохом английском. Уши заказчиков не то, что торчат, на них прямо пришпилена бирка «Made in Russia». Кому нужна такая работа для меня загадка. Гибкость, оперативность, необходимость постоянных изменений форм и методов подачи информации все это возможно только в сетевых организациях.

Что Вы имеете в виду под сетевой организацией?

- Проектная работы – это организация громадного количества разнообразных и разноплановых информационных проектов. Сайты, форумы, страницы, блоги объединяющих макро- и микрогруппы - экспертов и волонтёров, любителей собачек и фанатов «Динамо». Будущее информационных технологий это не ковровое бомбометание, практикуемое каналом «Россия 24», а микротаргетирование, формирование индивидуализированного месседжа. Именно поэтому Россия вчистую проиграла украинский и англоязычный сегменты Фейсбука.

Но, тем не менее, как мы видим на примере украинского Юго-Востока российская агитация имеет влияние и даёт результат. И на Западе идёт активная обработка общественного мнения не в пользу Украины. Почему Украина так медленно мобилизует свою информационную армию?

- Если организм болен в целом, то глупо ожидать, что какая-либо его часть может быть здорова. Если нет армии в железе, откуда может появиться информационная армия? Не будем вдаваться в сложные темы такие как, проведения информационно-психологических операций, посмотрим на вещи очевидного характера. Практически все основные украинские мобильные операторы принадлежат россиянам, тоже касается интернет-провайдеров. А какое значение имеет мобильная связь и интернет не мне вам объяснять. По словам людей осведомлённых, российские спецслужбы используют только 10% своих возможностей борьбы в информационной сфере у нас в стране.

Что Вы имеете в виду под «возможностями борьбы в информационной сфере»?

- Давайте вспомним в первую очередь опыт Эстонии, которая в 2007 году подверглась тотальной кибератаке со стороны России. В течение месяца сотни сайтов, серверов, правительства, банков, СМИ, подвергались массированным DDOS-атакам. А что значит повредить сервер, который отвечает за сбор и обработку оперативной информации военного характера? Или «вырубить» канал связи наших силовиков в зоне АТО? Виртуальная атака заканчивается реальными человеческими жертвами. Поэтому нам сейчас не только не хватает танков, но и программистов.

В этом случае можно ли говорить на конкретных примерах, что против Украины ведётся кибервойна?

- По моему мнению, эта кибервойна началась с Евромайдана и продолжается сейчас. Вспомним, как активно блокировались ведущие оппозиционные интернет-СМИ, взламывались ящики журналистов и политиков. А ситуация с сервером ЦИК, который должен был выдать по результатам голосования на выборах президента на первом месте Яроша, говорит о существовании так называемых «закладок», которые вносят изменения в программу. Откуда появились эти «закладки»? Смотрите выше.

Что Украина, которая оказалась не готова к информационной войне, должна сделать, чтобы выстроить эффективную систему информационной защиты? Не только защиты, но в том числе, и нападения?

- Украина, в этот период учится и делает все «с колёс». Если в начале украино-российской конфликта власть имела в медийном активе только патриотизм журналистов, редакторов и сетевого сообщества, то сейчас мы видим осмысленные действия по осуществления целостной государственной информполитики. При этом применяется наиболее современный европейский опыт.

Что имеется в виду под передовым европейским опытом?

- Британские коллеги рассказывали весьма любопытные вещи по поводу системы организации в Англии так называемых «отделов реагирования на кризис». В случае возникновения некого ЧП, существует целый этаж в правительственном квартале, который стоит пустой до момента «х». Когда поступает команда, включается разработанный алгоритм действий и каждое ведомство делегирует для работы в этот отдел своего представителя, который чётко понимает свои функции и задачи. Уверен, что в связи с ситуацией в Украине сейчас этот отдел работает в «горячем» режиме.

В Украине создано нечто подобное?

- Мы только в начале пути, но есть первые наработки. Начало функционировать «единое информационное окно» в виде Информационно-аналитического центра СНБО, к созданию которого я имел отношение. Это общеевропейская практика, которая в наших условиях показывает свою эффективность. Осуществляется тесная координация и сотрудничество с общественным сегментом. К примеру, «Украинский кризисный медиа-центр» на первых порах вообще выполнял государственные функции информирования внутри страны и за её пределами о происходящем.

А как эта создаваемая сегодня информационная машина Украины будет использоваться позднее, в мирное время? Не будет ли она использована против украинского общества или в неких личных целях?

- Опасность существует всегда. Что армию могут направить против народа, что спецслужбы будут использовать не в тех целях. Любой инструмент, даже вилку можно применить не по назначению. Люди, находящиеся у власти, всегда будут иметь колоссальный соблазн её использовать шире рамок, которые им отведены. Поэтому все зависит, прежде всего, от уровня общественного контроля над тем, кто и как будет эту машину использовать. На Западе эти функции выстраивались столетиями. Мы только в начале пути и украинский Майдан 2004 и 2013 годов является нашим уникальным механизмом общественного контроля, который необходимо трансформировать в цивилизованные рамки.

«В Украине технология тотального информационного доминирования даёт сбой»

Почему российской пропаганде очень легко и очень быстро получается убедить потребителя в достоверности того или иного фейкового сообщения, тогда как в Украине даже реальные новости подвергаются сомнению со стороны граждан?

- Все дело в банальной арифметике – количестве и качестве контактов. Рекламщики хорошо знают правило эффективной работы - чтобы донести информацию о некоем товаре к потребителю необходимо осуществить семь касаний. Допустим, запускается фейк о бомбардировке Донецка фосфорными бомбами. Стандартный потребитель «соприкасается» с этой новостью в ленте информагентства, смотрит сюжет по ТВ, читает об этом в газете, слышит по радио и высший пилотаж, когда некий близкий знакомый рассказывает, что еще и видел это собственными глазами. Легко ли устоять под подобным шквалом информации? В Украине, в отличие от России, эта технология тотального информационного доминирования даёт сбой.

Украинский зритель сильно отличается от российского?

За годы формирования российского авторитарного государства рядовых граждан, путем кнута и пряника, отучили критически воспринимать информацию. По данным Левада-Центра, более 50% россиян доверяют официальной информации. Вы можете представить себе что-нибудь подобное у нас? Дальше. 90% россиян получают информацию из телевидения. В Украине ситуация прямо противоположная – хроническое недоверие к официальным источникам. Альтернативой же этим источникам выступает интернет. Когда каждый третий житель находится в интернете – «свободу не спинити».

Как долго, на ваш взгляд, готовилась «Русская весна» в Крыму?

- Моя позиция по Крыму отличается от мнения большинства экспертов. Проработав в Крыму более 3-х лет, зная не понаслышке всех основных местных политических деятелей, говорить о том, что Россия не покладая рук готовила отделения Крыма – большое преувеличение. Сами руководители пророссийских партий и организаций в Крыму со слезами на глазах жаловались на отсутствие помощи со стороны России. Отдельные инициативы Затулина и Лужкова были индивидуальными проектами, преследующими локальные задачи – заработать имиджевые балы или украсть денег. Многомиллионные вливания в пророссийские структуры Крыма – это миф, который удобен многим для оправдания собственной бездеятельности.

Каким образом тогда объяснить тот факт, что население Крыма поддержало идеи присоединения к России?

- Не стоит забывать, что 70% населения Крыма составляют этнические русские переселенцы, это единственный регион Украины с преобладанием неукраинского населения. Во-вторых, эта поддержка была в своей основной массе экономического характера. Если бы в Украине средняя зарплата была в два раза выше российской, вы думаете, пророссийских крымчан по-прежнему тянуло бы «умереть на родине»? В-третьих, для реализации плана аннексии, было достаточно банально купить группу крымских политдеятелей, которые стали кремлёвской ширмой, обеспечивающей видимость законности отделения.

Если не было такой целенаправленной работы со стороны России по подготовке к отделению Крыма, что послужило толчком к вводу войск?

- Вы знаете, я верю Путину, который сказал, что решение о присоединении Крыма было спонтанным. Просто грех было не воспользоваться ситуацией в момент максимального ослабления Украины. План вторжения готовился и реализовывался в реактивном порядке, а не за год, два или пять лет. Никто в Кремле, да и нигде в другом месте, не мог предположить, что Янукович так стремительно и бесславно закончит свое недолгое правление. И в отношении Украины Москва готовила совсем другой - не военный, а интеграционный сценарий.

Почему, когда Россия делала первые шаги по оккупации Крыма и вела свою пропаганду посредством листовок, билбордов,  Украина не предпринимала никаких информационных контрмер?

- Давайте вспомним, что прошло день-два, когда после бегства Януковича были сформированы органы власти, а «зеленными человечками» захвачены крымский Совмин и парламент. Понять, что происходит в целом в стране - было сложно, а тем более сложно было понять, что происходит в Крыму, при общем параличе силовых структур. Это как на корабле, который получил множественные пробоины, команда не понимает, за что следует хвататься в первую очередь. С другой стороны, мне кажется, что центральная власть недооценила степень готовности и дееспособности крымских органов власти. В самом начале всех событий и военные, и милиция, и прокуратура были готовы выполнять приказы.

Почему в период уже подготовки к так называемому референдуму, не оказывалось никакого информационного сопротивления?

- Ситуация была упущена с самого начала. Не было центра принятия решения, который наиболее адекватно отвечал бы складывающейся ситуации. Так же в Киеве было четкое понимание всей абсурдности и формальности проведения этого референдума. Даже если бы в Крыму появилась агитация и всевозможные листовки с разъяснениями, все равно результаты были бы нарисованы вне зависимости от итогов голосования. Наша информационная кампания выглядела бы скорее жестом отчаяния, и с точки зрения информационного эффекта, имела бы нулевой результат.

«Донбасс сформировался как информационно закрытая система»

-А с чем тогда связан проигрыш информационной войны на Донбассе? Был ли  вообще когда-нибудь Донбасс частью Украины?

- Ситуацию на востоке необходимо рассматривать в двадцатилетнем контексте истории независимости. Донбасс фактически сформировался как информационно закрытая система, отданная на откуп местным бизнес группам. Количество сторонников террористов ДНР и ЛНР является, в том числе, продуктом информационной монополии. Неужели хоть одни выборы на Донбассе проходили без поднятия вопроса русского языка? Ущемления прав русскоязычных? Или необходимости ещё более тесных связей с Россией? От выборов к выборам эта риторика только нарастала.

«Донецкие» политики попросту доигрались со своей предвыборной риторикой?

- Я бы сказал, что донецкие политики виноваты в том, что хорошо взрыхлили почву, на которую потом легли российские информационные зерна. Где-то они проросли, где-то нет, но грунт был в принципе подготовлен. Поэтому противостоять российской пропагандистской машине, которая работает  на Востоке очень сложно, но можно. Обратите внимание, за какие объекты разгораются наибольшие сражения? За телевышки. И запрет трансляции российских каналов это шаг в правильном направлении.